Хрустальные мосты

Перламутровая дымка окутывала склонившиеся над столом фигуры. Мирран слышал возбужденные голоса и радостные возгласы. Но, когда чей-то сияющий взгляд обратился к нему, Мирран отступил в тень колонны. Бессмысленно, он ничего не сумеет изменить. Даже если исследования прекратят -  поздно.

Мирран надвинул на глаза капюшон и пошел к выходу. Солнечные лучи путались в ажурной вязи балюстрады, вычерчивая гротескные узоры на плитах. Раньше Мирран обязательно запомнил бы несколько, теперь у него иная цель. И не радует даже блеск молодой зелени за дальними арками. Но большего он сделать не сумеет. Мирран остановился у моста, коснулся ладонью прозрачных опор и переместился домой.

Поместье обезлюдело много дней назад, стоило хейкко узнать, что задумал господин. Их приютил отец Ниэле, а куда делись дикие, Мирран не интересовался. Он шагнул к занавеси, отделяющей балкон от спальни. Все по-прежнему, подушки разбросаны на ложе так, как нравилось Миррану, но их уже не касались руки, только искусство.

То искусство, против которого восстал Мирран. И которое продолжал использовать. Пока.

Он прошел через комнату, открыл проход в кабинет. Навстречу ему, откладывая книгу, поднялся Ниэле. Серебристо-лунные волосы были уложены в дорожную прическу, вместо граненых шпилек их скрепляли кожаные шнурки.

- Все готово, учитель. Мы отплываем этой ночью?

- Да, Ниэле. Я говорил с капитаном, препятствий не будет.

Ниэле зябко поежился. Он разделял взгляды Миррана, но так сразу отказаться от привычного было нелегко, Мирран его понимал.

- Твой брат так и не поверил тебе?

- Эван говорит, - Ниэле подошел к книжным полкам, на которых оставались лишь развлекательные тома. – Что допускает твою правоту, но не оставит Миару и сына.

Мирран промолчал. Все они оставляют в Каерре часть своей души. И нельзя позволять себе расслабляться, когда столько сделано и столько предстоит. Пусть их путь не станет спасением для всех, кто-то – уже немало. И они сохранят древнюю мудрость.

- Где твои вещи?

Ниэле вздрогнул и повернулся к противоположной стене. Мирран только сейчас увидел два больших узла. Ученик не поднимет их, не прибегая к искусству. А Мирран добирался бы из Каерра-лин много дней, даже на птице. Смогут ли они отказаться, найти другие методы? Мирран снова надвинул капюшон. Нельзя, чтобы ученик увидел его сомнения.

- Отправляйся в гавань. Я догоню тебя.

Ниэле поклонился, протянул руку к узлам и исчез вместе с ними. Мирран снова вышел на балкон. Зеленоватый хрусталь и белый мрамор тонких башен скрывались за горизонтом, растворяясь в горном тумане. Дальше, Мирран знал, начинаются изогнутые крыши верхних уровней города хейкко. А потом – воздушные мосты, соединяющие скалы Кольца. Сколько времени пройдет, прежде чем все будет разрушено смертельно раненым миром? Дети Эвана еще успеют насладиться чудесами Каерры, о судьбе внуков Мирран думать не хотел.

Он распрямил плечи. Сожаления не имеют смысла и цены. Каждый сам выбирает дорогу.

Глава 1

Музыка усыпляла. Ниал щелкнул пальцами, прогоняя сонливость, но против таланта мастера Иллири бессильно даже искусство. Ниал подался вперед, разглядывая затененные ложи напротив. Защита была непроницаемой, но он мог поспорить на собственную гвардию, что скрывала она лишь сонные физиономии. Ниал потер виски. «Летучий хорал» Иллири предварял собрание, к началу неплохо бы проснуться. Пока неизвестно, о чем пойдет речь, но Динорэ отказалась остаться на ночь из-за шторма. Динорэ, которую не испугал даже взрыв в лаборатории ее отца. Ниал надеялся услышать подробности.

Инструменты, повинуясь создателю, вознеслись к потолку и разлетелись разноцветными брызгами. Несколько капель ударились о стену над головой Ниала, снова рассыпались, уже с хрустальным звоном. Ниал поймал серебристое облачко на ладонь, рассмотрел структуру. Здорово, без преувеличения. Но Иллири уверен, что его призванием является музыка, а у Народа не принято принижать достижения соплеменников.

За спиной взметнулась портьера. В ложу ворвалась Динорэ, на ходу поправляя узор из драгоценных камней на тунике. Коснулась плеча Ниала, посылая ему теплый импульс радости от встречи, и устроилась в кресле с небрежной усталостью человека, выдержавшего представление с самого начала.

- Ты справилась? – спросил Ниал, стряхнув пыльцу на пол.

- Я справилась. Ничего сложного, всего лишь очень сильный ветер. Пришлось видоизменить защитные заклинания, зато теперь их никакой шторм не возьмет. Даже не знаю, стоит ли рассказывать об этом собранию.

- Лучше расскажи. Не у тебя одной владения на побережье.

- Ты прав, - Динорэ небрежно кивнула. – После собрания будет праздник, Тайри отмечает шестидесятый день начала жизни. Тебя пригласили?

- Да-а, - Ниал задумался на мгновение. Его ждали три увлекательнейших эксперимента, но Народ не так часто отмечал личные события, чтобы ими пренебрегать.

Вспыхнул голубоватый свет, предупреждая об окончании выступления. Ложи замерцали одобрительными огнями, в которых поощрительный синий чередовался с чуть насмешливым зеленым. Иллири широко улыбался, запрокинув голову, чтобы подсчитать оценки. Динорэ вздохнула и выпустила каскад ярко-синих шариков.

- Меня здесь не было, хоть похвалю, - оправдала она свою щедрость, отмахиваясь от зеленых бликов Ниала.

Ниал скрыл улыбку. Динорэ была сильной и смелой, но, при этом, очень доброй. Только об этом мало кто догадывался. Она сама говорила, что женственная сторона ее натуры пробуждается очень редко. Поэтому ей и нравилось время от времени встречаться с Ниалом, с ним эти качества проявлялись в полной мере. Он протянул руку и накрыл ее пальцы, обвивавшие подлокотник. Динорэ подняла глаза, посмотрела удивленно и вопросительно, потом поняла и улыбнулась.

Синий и зеленый слились в единый поток, обрушившийся на Иллири сверкающей мантией. Он поднял руки в безмолвной благодарности и исчез – переместился в ложу своей семьи. На подиуме появился Фаллен, старейший с юга. Ниал выпрямился и приготовился слушать. Тяга его соплеменников к уединению с возрастом достигала своего пика, и последний раз Ниал видел Фаллена, когда сам еще был подростком. Что его привело на собрание?

Фаллен отладил громкость, чтобы говорить с достоинством, не заставляя никого прислушиваться, и медленно заговорил. Ниал снова начал выпадать из реальности, Динорэ прикрывала рот ладошкой, а Фаллен никуда не спешил. Вернулся в строй его речи Ниал, только услышав имя Ниэле. Так звали брата его деда, еще в ранней юности оставившего Каерру. Как неохотно рассказывал отец, Ниэле был одним из тех, кто уплыл на Южный материк вместе с фанатиком Мирраном.

- Письмо отступников? – Динорэ нахмурилась. Она тоже слушала внимательно, хотя имя было ей незнакомо. – Какая катастрофа, Ниал? Ты что-нибудь слышал об этом?

- Тсс, - Ниал приложил палец к губам и увеличил громкость. Отступники, которых все считали сумасшедшими, предупреждали Народ о надвигающейся беде. Ничего конкретного Ниэле не писал, только несколько раз повторялись слова «смертельная опасность». И единственным, хоть и не гарантированным, шансом на спасение он считал присоединение к его группе уже сейчас, ни годом позже.

По ложам пронеслась волна смеха, от неуверенных смешков до заливистого хохота. Ниал криво усмехнулся, но смеяться не стал. Двоюродный дед верит в то, что пишет, так зачем смеяться над заблуждениями? А вот Фаллен чего хотел добиться, нарушив свое отшельничество ради послания от горстки отщепенцев? Ниал ждал пояснений, но Фаллен их не предоставил, дочитал письмо, откланялся и исчез.

Следующим вышел Эрран с запада. Ниал снова попытался не слушать, но не получилось, Эрран говорил о погоде. О граде, с которым удалось справиться, только усилив защиту на несколько порядков. Рядом присвистнула Динорэ. Своей очереди она не стала ждать, вскочила, выпустила разноцветный импульс, привлекая внимание, и переместилась к Эррану. Эти новости людей заинтересовали, Ниал улавливал отголоски перелетающих от ложи к ложе мыслей. Страха не было, было предвкушение интересных задач и насмешка над отступниками: если как раз непогода им и казалась катастрофой, то Народу шутка понравилась.

Ниал тоже улыбнулся, прислушиваясь к эмоциональному голосу Динорэ. Он сегодня же изменит структуру защитных заклинаний. Даже если непогода не повторится, это неплохая тренировка. Или не сегодня, Тайри не отпустит рано, а сам Ниал может остаться на ночь с кем-то из его гостей.

Динорэ вернулась, довольная исполненным долгом, прищурилась на парящую скатерть с напитками и захватила два бокала. Один протянула Ниалу, второй  поставила на подлокотник. Разбирали напитки очень быстро, поэтому, лучше запастись заранее, иначе потом не достанется.

Следующее выступление было скучным даже по сравнению с посланием родича. Лирия, первая красавица западного берега, рассказывала о своих достижениях в создании схем для написания стихотворных поэм. Динорэ метнула в Ниала насмешливый взгляд, он лишь развел руками. Около двадцати лет назад Лирия кружила ему голову. Пламенно-алые волосы, фигура, кажущаяся наваждением искусства, искрящийся смех. Лирия до сих пор думала, что она не снизошла до восторженного поклонника, на деле, Ниал не выдержал высокомерных рассуждений на пустые темы. Динорэ всегда и с удовольствием припоминала ему эту ошибку. Не ревновала, увлеченно наблюдала за развитием очередной связи Ниала, создавала собственные романы, не менее красочные, чем стиль ее искусства, но Лирию считала проявлением дурного вкуса и не простила.

Ниал перестроил сидение, чтобы устроиться удобнее и вытянуть ноги. Беда любого собрания: никогда не угадаешь, кто и какие сведения сочтет достойными соплеменников. Но Лирия и Иллири сразу… у них даже имена означают почти одно и то же… Ниал уже хотел к Тайри, дегустировать невероятные напитки, которые тот изобретал и радостно спаивал ими гостей до потери искусства.

После Лирии вышел незнакомый человек, слишком хрупко-прозрачный даже для Народа. Ниал, пожалуй, счел бы его красивым, но его речь была слишком занимательной, чтобы отвлекаться на столь незначительные мысли. Мастер Кьирсу, Динорэ шепнула имя, посвятил жизнь изучению структуры искусства, но, поскольку разложить на составляющие душу и смысл жизни Народа было невозможно, он обратился к магии хейкко. И здесь уже было возможно искать закономерности, разрабатывать схемы. Ниал слушал, открыв рот от изумления. Он сам, развлечения ради, в юности смешивал искусство с магией, наблюдая за поведением заклинаний - «полукровок», но он действовал по наитию, только чтобы не было вреда, а Кьирсу продвинулся намного дальше.

- И какой смысл? – фыркнула Динорэ. Потом посмотрела на Ниала и, чуть виновато, добавила: - Но очень увлекательная и необычная идея, признаю.

Ниал украдкой улыбнулся. Все открытия Народа имели немного практического смысла и служили только для развлечения. Это было хорошо, означало, что Народ процветает, и можно не заботиться о выживании. Самой большой ценностью всех замыслов считалось подарить другому новую мысль. И, кажется, мастеру Кьирсу это удалось.

Ниал снова перестал слушать, но теперь не ради сна. Он вспоминал все, что сам успел понять о магии хейкко, сравнивал с выкладками Кьирсу, это было даже интереснее переделки защитных заклинаний. На церемонию благодарности за встречу Динорэ его растормошила, ногой по голени, под защитой непрозрачного экрана. Ниал успел подняться так, чтобы не выбиться из всеобщего слитного движения.

- Все, - Динорэ усилила экран и потянулась. – Теперь можно к Тайри. Отсюда?

- Нет, давай выйдем на террасу, - Ниал все-таки выпил напиток, сосредоточился и отправил бокал на хозяйственную половину. Хейкко сюда вход закрыт,  тем более не стоит вести себя неряшливо. – Я давно не видел панораму, а она мне вчера приснилась. Хочу убедиться, что помню ее правильно.

- Что там помнить? Панорама и панорама, -  спорить Динорэ не стала, спокойно пошла рядом, приветствуя оранжевыми всполохами знакомых и золотыми старейшин. – Или ты картину собрался писать?

- Что ты! – почти испугался Ниал. – Такую красоту не мне запечатлевать. Я могу передать формы, а разве это талант?

- Пробовал или благоговение мешает?

- Пробовал. И сравнивал, - Ниал высмотрел на галерее по другую сторону сада Кейрана и отправил ему приветствие с вопросом о встрече у Тайри.

- Дал бы мне сравнить. Ты же знаешь, я не стану над тобой смеяться, даже если твои рисунки не отличаются мастерством.

- Ты не станешь, - согласился Ниал, - Но делиться несовершенством только потому, что ты добра и без ума от меня…

Он рассмеялся, увернулся от тычка Динорэ и, за талию, выхватил ее с пути величественной женщины с юной дочерью. Дочь, с равным интересом, обвела взглядом и Ниала и Динорэ, мать дернула ее за длинный рукав и увела в коридор-ответвление. За ней неслись, укоризненно мигая, перламутровые вспышки неодобрения. Динорэ состроила ей вслед рожицу и потянула Ниала к выходу.

На верхней площадке бесконечной лестницы собрались несколько групп. Кто-то беседовал, кто-то любовался тем самым видом, ради которого сюда пришел Ниал. Они с Динорэ нашли место у высокой балюстрады, Динорэ тут же натянула капюшон, чтобы ветер не бросал в лицо волосы, а Ниал оперся локтями на полированный камень и смотрел.

Отсюда, из Каерра-лин, был виден разрыв в горной цепи, соединенный легким кружевом полупрозрачных мостов. Искрящийся хрусталь в глубине синего неба, ровное белое пламя солнечных лучей и темные, основательные конусы скалистых гор. Ниал прерывисто вздохнул и только тут понял, что затаивал дыхание. Хрусталь нагревался за день и, если оказаться вблизи на закате, то можно услышать мелодичный, тоже прозрачный, звон. Но, когда стоишь на одной из хрустальных спиралей, жмурясь от тысячекратно отраженного солнца, не видишь эту ослепительную и хрупкую красоту. И приходится выбирать, что дороже в данный миг. Ниал с улыбкой вспомнил, как совсем еще ребенком прыгал с террасы дворца на арку верхнего моста, туда-сюда, чтобы совместилась закатная музыка с бордово-золотыми изгибами кружева. Пока не врезался в одного из старейшин, беседующих с его отцом на верхних ступенях.

Динорэ потянула его за длинный конец пояса, она любила Каерру, но что могло с той случиться? А сейчас Динорэ рвалась к Тайри, похвастаться новым платьем и подарком. Ниал отобрал пояс и повиновался.

У Тайри, как обычно, собралось очень любопытное общество. Народ не дарил вещественных подарков, в дар было принято приносить мысли. Не случайные или заброшенные, а продуманные, интересные самому, и одаряемый выбирал одну, которая была ему ближе. Остальные могли разбирать все приглашенные, додумывать, создавать многоходовые структуры, и посвящать их автору идеи, если тема оказывалась разработанной удачно.

Конечно, каждый хотел, чтобы подарком осталась его мысль, или хотя бы ее выбрали, сочли достойной. Ниал сам не спал несколько ночей, выбирая и придумывая новое, чтобы Тайри понравилось. Было нелегко, Тайри интересовался совсем иными областями знаний, Ниалу приходилось стараться и временно думать иначе. И все равно, он боялся, что Тайри не оценит или давно уже все придумал сам, а выстраданная идея Ниала покажется ему примитивной. Но и это лучше, чем не принести ничего.

Ниал дождался своей очереди, изложил фабулу: отражающий щит, повешенный так, чтобы на него попадали лучи, преломленные изломами хрустальных мостов. И чтобы лучи не просто касались щита, а создавали узоры. Он смотрел сегодня на мосты, желая окончательно убедиться в возможности такого безумия. Динорэ, тоже понявшая это, незаметно подмигнула и выложила свое, Ниал не уловил половины замысла, но Тайри и пара его ближайших соратников смотрели с уважением.

На выбор дарителя обычно отводилось время, чтобы решение не было спонтанным. Ниал, заранее уверенный в проигрыше, подтянул к себе блюдо с пирожными и пошел на балкон, к близнецам Тиилу и Тиане. Первые претенденты на отличное завершение хорошего дня. Конечно, не оба сразу, но брат и сестра похожи так, что даже Народ отличал не всегда, а над хейкко в поместье родителей они подшучивали до поздней юности. Ниалу пока было все равно, кому из них отдать предпочтение, но, с течением вечера, он надеялся определиться. По Тиане он пока разобрать не мог, а Тиил был не против. Ниал поймал каштановую с золотыми прожилками прядь его волос, заправил в замысловатую прическу, улыбнулся:

- Так лучше.

- Я принесу нам выпить? – сестра не захотела мешать. Зря, Ниалу нравилась и она тоже.

Он проводил Тиану взглядом, оценил фигуру, обрисованную синим газом платья, и приобнял за плечи Тиила. Тот был согласен настолько, что обсуждать этот вопрос не имело никакого смысла. Ниал перевел разговор на именинника и его возможный выбор, Тиил сначала млел в объятиях, потом взял себя в руки, возвращаясь к мужскому образу.

Беседа оказалась неожиданно интересной. Ниал давно не видел близнецов, и они сильно повзрослели, избавились от непоседливого равнодушия. Когда вернулась Тиана, за которой летели три бокала с вином, Ниал подумал, что можно найти занятие, увлекательнее совместной ночи.

Тиил попал на свою тему, чертил в воздухе схемы, загорающиеся серебристым светом, Тиана добавляла свои, зеленые для контраста, линии. Ниал мало понимал в пространственном искусстве, но слушал с удовольствием. И, заодно, вспоминал, что сумел сам придумать для Тайри. Пока выходило, что получилось весьма недурно, особенно, с учетом совсем иной специализации Ниала.

Тайри привлек внимание радужным дождем, выбрал живописный уголок на перилах воздушной беседки и, с многозначительными паузами, объявил победителя. Им стала Ярра с восточного предгорья. Ниал отправил ей сверкающий импульс, наполненный искренними поздравлениями, и ободряюще улыбнулся заметно сникнувшей Тиане.

Утешением проигравшим стало огромное количество разнообразнейших напитков, из коллекции деда Тайри и его, Тайри, собственных рецептов. Ниал помнил об этом побочном увлечении, пил с осторожностью, сначала узнавая, какое происхождение у того или иного разноцветного вина. За выпивкой шла и раздача невостребованных Тайри идей. Часть из них забирали в личное пользование, часть обговаривали, перекидывая друг другу с дополнениями и уточнениями. Ниал в общем обсуждении почти не участвовал, но с удивлением обнаружил, что результат его бессонных ночей уволокли почти сразу, не желая делиться. И уволок не кто-нибудь, а Шерран, очень известный исследователь. Ниал сначала хотел подойти и спросить, что он нашел в такой немудрящей поделке, но передумал. Может быть, мысль как раз бесполезная, а Шеррану пригодится для коллекции. Ниал не страдал от болезненного самолюбия, но оно у него все-таки было.

Эти раздумья, отдаленность от почти общего развлечения и постоянная смена напитков стали причиной того, что Ниал не заметил, когда количество выпитого перешло все разумные границы. Он был не один, тот же Тиил спал, уронив голову на колени дремлющей сестре. Кто-то, протирая глаза и хмурясь, оглядывался, вслух спрашивал, что случилось, а Тайри на своих перилах смеялся и говорил ближайшим друзьям, что его эксперимент увенчался успехом. Ниал, остатками разума, осознал проблему: Тайри проверял, насколько устойчив Народ к крепким напиткам без специальной защиты.

Конечно, он бы вылечил всех и извинился, и Ниал, на трезвую голову, это бы понял и подождал, но на трезвую голову ему бы и помощь не понадобилась. А сейчас он, до крайности возмущенный выходкой соплеменника, решил вернуться домой и сам найти выход. Потом ему рассказали, что такую глупость сделали многие, но никто так и не признался, как удалось выпутаться им. Сам Ниал, привычным с раннего детства рывком, отправил себя в родное поместье, но координации хватило только до хозяйственных построек во владениях Тайри. Это он понял по гербам на обшивке строений. Земли Тайри в сотнях лэйр[1] от его собственных земель, хейкко не вытащат его отсюда. И какой позор, обращаться к хейкко, чтобы подобрали пьяного господина.

Встряхнувшись, Ниал приложил усилия и… почти попал. Он знал эти скалы и этот лес. И его дом был довольно близко, но все еще достаточно далеко. Ниал почти упал на плоский валун и расхохотался. Перед глазами крутилась цветная метель, голова кружилась, тело жило своей жизнью, думать он больше не мог, но не оставаться же здесь. Он сполз на землю для устойчивости, покопался в подкладочном кармане и достал несколько безделушек. Почти все служили для того или иного контакта с хейкко. Им сложно было принимать неэкранированное искусство в больших дозах, чтобы не захлебнуться. Вот и придумали такие устройства, а теперь они нужны Ниалу из Народа, потому что иначе он скорее свяжется с дедом Ниэле.

Но сначала он решил, что снова все перепутал. Мысленный образ был чей угодно, но не главы его охраны. Неустойчивый, смазанный рисунок, юное лицо с перепугано распахнутыми глазами.

- Ты кто?

- Рансу, господин, - голос подходил к глазам, тоже дрожал, даже срывался.

Рансу? Будто бы Ниал знает, кто это.

- Где Дайр?

- Его вызвали в город, господин.

Ниал застонал и схватился за виски. Он не помнил других имен из тех, от кого будет сейчас прок.

- Что-то случилось, господин?

Что случилось? Неужели непонятно, что случилось? Хотя, этому может быть и непонятно. Впрочем…

- Ты можешь найти меня?

- Конечно, господин.

- Тогда сделай это.

Ниал потерся затылком о прохладный мох. Связь прервалась, а он только вспомнил, что не сказал, зачем искать. Вдруг мальчишка явится пешком или на маленькой птице? Ниал снова застонал, но звук отозвался в голове болью. Ниал притих, спрятал лицо в коленях, обнял себя руками. Нечасто приходится Народу вот так валяться в лесу, хоть смейся. Правда, от смеха тоже больно. Прохлада утешала одним: если не явится этот пугливый Рансу, то Ниал сам протрезвеет и окажется дома. Нескоро, наверное, пока и ближние деревья сливались в колышущуюся рябую стену, но окажется.

Дядя Дайр сорвался в город к рожавшей жене, а Рансу остался за него, караулить возле прибора связи. Никто, кроме господина, связаться не мог, но кто важнее господина? Сначала было интересно, необычное доверие, блестящий кристалл на столе, а потом наскучило. Рансу не привык сидеть без дела, даже, если не засыпал долго, вставал и находил занятие. Пришлось достать нож, тряпочку из кармана и начать полировать. Нож и так новый, только хлеб и мясо резал, но блестеть будет больше.

Пока тер, придумывал гравировку на лезвие, у отца Рику попросить. Какой-нибудь рисунок, чтобы и красиво и не слишком много места занял. У господ есть такие специальные, гербы, вот чтобы и Рансу такой, но, конечно, не чтобы выделяться. Как рисунком выделишься? Только если сам умеешь самые красивые рисовать. А господа умудряются что-то по своим гербам разбирать.

Рансу представил герб своего господина, огромную птицу вроде тех, на которых хейкко летали, но клюв другой. Какая из господина птица? Да еще такая большая. Он как дух лесной, из тех, кого никто не видел никогда, а все равно рассказывают. Рансу тоже не видел, что не мешало господина вот так представлять. Духи должны быть необыкновенные, а куда необыкновеннее?

Нож начал сиять сильнее кристалла, Рансу положил его перед собой, потрогал пальцем чуть выгнутый кончик. Ну вот, а теперь что? Еще стол протереть, так на нем и без того не пылинки. На всякий случай, Рансу провел ладонью вокруг кристалла. И тот засветился.

Рансу отшатнулся, поясницей сбивая высокий стул. Нет, не он что-то сделал, господин связался. Из леса откуда-то, ветер волосы треплет, а капюшон на спине. Рансу еле слова нашел от испуга. Ничего с господином на Каерре случиться не может, с любым господином, но что Рансу любые? А, пока говорил, соображал, где господин оказался, и обрадовался, что недалеко. Пешком часть дня[2], а если взять птицу, то сразу там будет. Только нужно ли?

Рансу сглотнул и осмелился спросить. Господин посмотрел рассеянно, приказал найти, и связь пропала. Рансу постучал ногтем по кристаллу, а вдруг, однако тот блестел уже без света изнутри. И что случилось, раз господин домой не идет, помощи просит? Или не помощи, а что-то задумал? Странно тогда, Рансу и близко с господином не стоял, но слышал, не такой он всегда.

Мысли блуждали, а сам Рансу бежал в птичник, выбирал свежую птицу, седлал и просил у Нила разрешения на вылет. Нил не поверил, что к господину, решил, Рансу на свиданку хочет сбежать, похвастаться перед девчонкой, но выпустил, а это главное.

Птица была совсем ручная, летела охотно, чужие гнезда не высматривала, слушалась Рансу. Лес проносился быстро, острыми макушками, темный, но отсюда нестрашный. Понизу ночью идти куда хуже, можно и ногу сломать, если вовремя зрение не настроить. А там и звери подтянутся, если не придет кто раньше спасти или сам лечить не навостришься. Рансу вспомнил диких зверей и дернул птицу за перо, чтобы летела еще быстрее.

Господин сидел щекой к синему мху, свернувшись клубком, птицу словно не заметил сразу. Вот уж, чего быть не может, Рансу нарочно огромную выбрал, чтобы обоих унесла. Рансу скатился по перьям, спружинил и кинулся к господину. Птица вопросительно свистнула и тоже потянула шею, но Рансу ее отогнал. Еще не хватало.

Господин открыл глаза, помахал перед лицом ладонью и проморгался. Рансу не нашел ничего лучше, чем протянуть руку. Господин ухватил его пальцы, Рансу словно шарахнуло чем-то. Отдергивать не стал, но что такое-то? Искусство так не бьется, разве когда в действии и без экрана.

- Ты Рансу?

Господин запрокинул голову, в лунном свете лунно-переливчатые пряди его волос казались белыми. Рансу затаил дыхание, потом нашел силы кивнуть.

- Ты с птицей? Хорошо. Впрочем, не знаю, смогу ли лететь, - господин засмеялся, даже весело, но пальцы не выпустил.

- А что с тобой, господин? – трясло так, что Рансу даже не побоялся спросить.

- Ты поверишь? Выпил больше, чем нужно. Во много раз больше, - снова смех, и господин прижал руки ко лбу, выпустив, наконец, Рансу. Сразу стало легче думать.

- Так ты пьян? – это казалось невозможным, ни для господ, ни для лесных духов, но было понятно и не било по коже молниями. – Тогда… тогда подожди.

Рансу сорвал с ремня флягу, поболтал возле уха. Больше половины, хватит. Наговор был простой, они с Рику давно его выучили, чтобы к матерям после гулянок идти спокойно. Господин не хейкко, но живой, ест, спит, даже голова болит от попойки. Рансу старался так, что вспотел, и не зря, зелье получилось славное. Он скрутил с фляги крышку, принюхался, пахнет правильно.

Господин все это время старался смотреть пристально, только взгляд постоянно сползал. Рансу вздохнул и протянул флягу.

- Что это? – господин удерживал ее обеими руками.

- Выпей, должно стать легче, - выговорил Рансу, постеснявшись все-таки сказать «протрезвеешь».

- Не отравишь? – господин улыбнулся, озорно, как-то не по-господски. С вина, не иначе.

Рансу понял, что шутка, но все равно побледнел, а господин отпил маленький глоток, подержал во рту и допил остальное, залпом. Потом вернул флягу и вытянул ноги, откидываясь на валун. Рансу знал, что с зелья знобит немного, а чем тут поможешь? Не обнимать же, за такое хейкко не поблагодарят, даже когда вот так, лес и лесной дух… нетрезвый. Рансу присел рядом на корточки и ухватил рукой крыло птицы, которая то лезла клювом к ним двоим, то пыталась удрать в лес.

Господин, с закрытыми глазами, потирал плечи, отгоняя озноб. Рансу, чтобы не смотреть на полускрытое волосами и тенями лицо, рассматривал вышивку по треугольному краю рукава. Одежду господам шили женщины-хейкко, из обычной ткани, которую тоже делали сами, но на редкой девушке такой наряд смотрелся бы красиво, а на мужчине и подавно.

- Спасибо, - ровный голос господина был неожиданностью, Рансу дернулся, сильно потянул птицу, она взвизгнула, Рансу покраснел.

Господин переждал это безобразие с легкой улыбкой, только натянул капюшон.

- Поделишься составом лекарства?

- Конечно… а как? Это же… оно не из травок.

- Ты не понимаешь по этапам, как сделал его? – вместо ожидаемого презрения, теперь в голосе был интерес, азартный, почти пугающий.

- Нет, - Рансу помотал головой. – Тебе уже лучше, господин.

- Да, намного, - он поднялся, отряхнул тунику и шевельнул пальцами, заставляя вспыхнуть золотом птичьи перья. – Теперь я смогу вернуться сам. Да, - господин повернулся к Рансу, - чего ты так боялся?

- Я не совершал проступков, господин.

- Верю. И все-таки?

- Я… - Рансу вздохнул и махнул на все рукой, - боялся за тебя, господин.

Смешно, конечно. Кто и что могло повредить господину? Даже звери не подойдут и близко, это проверяли, Рансу сам видел. Себя вылечить господин не мог, но от опасностей Каерры был защищен надежнее, чем скалы от непогоды.

Конечно, господин улыбался, просто капюшон все скрыл. Рансу не стал дожидаться открытого смеха, пошел проверять упряжь на извертевшейся птице. Но, подтягивая ремни, сообразил:

- Господин, если ты можешь сам перемещаться, может, так и сделаешь?

- Почему? – он подошел ближе, погладил птицу по мягким перышкам на хохолке.

- Ну, - Рансу дернул плечом и пнул мозолистую лапу, норовящую проткнуть его сапог когтем. – Я сказал, что полетел тебя искать, но мне не поверили. Именно потому, что…

- Не имело смысла за меня беспокоиться.

- Д-да. И, если я вернусь один, решат, что впрямь перед девчонкой птицей хвастался. А, если с тобой, то рассказывать придется. Тебе же не надо, чтобы все, особенно хейкко, правду знали?

Молчание было совсем удивленным, Рансу ничего не понял и подтянул уже ненужный ремень, чтобы не отвлекаться. Что господину неясно? Не понравилось, что Рансу сам вылез с предложением, которое должно было стать приказом, только позже?

- Твоя девушка тебя не выдаст?

Птица курлыкала, подставляя огромную башку. Ей невдомек, что господин, нельзя попрошайничать, но ее продолжили гладить и чесать. А Рансу думал, что отвечать.

- Да определи, какой из них хвастался, - признался он все же, решив, что лгать хуже.

Господин рассмеялся, по-птичьи склонив голову к плечу.

- И ты согласен получить вполне вероятный выговор, чтобы прикрыть меня?

Рансу набрал воздуха, чтобы объяснить, насколько обидно для него само предположение, что собственная шкура для него дороже чести господина, но подумал и выдохнул. Слишком походило бы на то, что он господина учит, да еще очевидным вещам. Поэтому, Рансу просто дернул плечом и сказал:

- Да.

- Спасибо, - Рансу так и не разобрал, была насмешка или нет, но не переспрашивать же. Тем более, господин сразу дальше заговорил: - У меня к тебе деловое предложение, Рансу. Мне интересна структура ваших заклинаний, методика их создания и принцип работы. Ты бы не мог иногда приходить ко мне и помогать в исследованиях? Если честно, не представляю, чем тебя за это отблагодарить, - господин осмотрелся по сторонам, словно искал в лесу подсказку. Рансу тоже покрутил головой, но кусты и кусты. – Могу научить чему-нибудь полезному, если твоя магия окажется восприимчивой к искусству.

Какой отблагодарить? Рансу чуть не умер несколько раз от счастья, что нужен господину, что может быть рядом, просто видеть, а если еще и полезным будет, то какая награда может быть лучше?

- Так ты согласен? – нетерпеливо повторил господин.

Рансу часто-часто закивал.

- Конечно, я согласен. Ты мог бы не спрашивать. Когда тебе угодно.

- Я буду предупреждать заранее, - кивнул господин. – Кому мне лучше сообщить о нашей договоренности, твоим родителям или Дайру?

- Дайру, господин, - говорить, что сам справится, Рансу тоже не стал. Стыдно за свое малодушие, но он язык отболтает, убеждая мать, что его и не съедят и в совет старейшин не введут. Дайр же примет к сведению, как приказ, а потом что-нибудь скажет матери Рансу.

- Хорошо, - господин еще раз взъерошил перья птице, отступил на шаг, блеснуло белым, и он исчез.

Рансу привалился к теплому боку, уцепился за поводья и зажмурился. Ну и вечер, никогда бы не подумал, что такие бывают. Вот заставит кто сейчас рассказать, что было, Рансу не справится. Все странно. Конечно, господа не так и часто злились и наказывали хейкко, но предлагать что-то делать вместе… А, может, и было такое, но люди м