Виражи времени

А живу я, огромную цену за жизнь заломив...

Юрий Лорес - "Шуламифь"

...нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели...

Семён Гудзенко

Глава 1

442-445 гг.

Торговец упирался так, словно Лоренс пытался купить у него не цветную тряпку, а фамильные сокровища. Цену точно заломил именно такую. Лоренс не уступал только потому, что этого от него и ждали. Военный аристократ с Ханау не должен опускаться до споров с торгашами, это ниже его достоинства, поэтому он выложит любую сумму. У Лоренса не было любой, а матушка давно хотела аверийский шелково-атласный шарф с цветами.

Скорее всего, он бы сдался, потому что последняя заявленная цена была в полтора раза больше, чем лежало у него в кошельке, но по бульвару пронесся низкий рокот барабанов, запахло благовоньями, и торговец подхватил лоток, собираясь куда-то бежать. Лоренс поймал его за руку и требовательно ткнул пальцем в шарф. Торговец закатил глаза, выхватил купюры и сунул сверток. Лоренс ничего не понял, спрятал шарф поглубже за пазуху и медленно пошел на барабанное уханье.

По пути, уворачиваясь от несущейся местной детворы, он вспомнил, что на Авейре сезон религиозных праздников. Несколько недель шествий и раздачи подарков от многочисленных жреческих общин. Лоренс хорошо учился, но не помнил и половины местного пантеона. Бесчисленные боги всего на свете, едва не домашних тапочек, вылетели из головы сразу после экзаменов.

Однако покровительницу сегодняшней церемонии он узнал, по огромной светящейся в лучах Нирисет статуе на первой повозке. Мать Сиана, богиня плодородия. На Ханау была популярна шутка, что все ее жрецы – кастраты, потому что иначе они не смогли бы сохранять верность богине всю жизнь, как требовал культ. Аверийцев такое святотатство оскорбляло, о чем постоянно упоминалось в нотах протеста, которыми Ханау заваливали круглогодично. Видимо обижались, что с легкой руки департамента внешних отношений мать Сиана оказалась… неудовлетворенной по-женски.

Лоренс пристроился возле витой колонны, чтобы не затоптали. Он был выше большинства аверийцев, поэтому мог не пробиваться вперед. Стекла темных очков полыхнули радугой, перестраиваясь на дальнее зрение, Лоренс только подкорректировал резкость.

За первой платформой следовало еще несколько десятков, густо украшенных гирляндами и золотыми драпировками. Изначально, еще двести лет назад, Авейра привлекла капитал с Ханау своими селекционными программами. Их результаты сейчас и везли на большинстве платформ, блестящие, красиво уложенные и аппетитные даже на взгляд плотно пообедавшего Лоренса. А на остальных были жрецы, по одному, гордо восседавшие на узорчатых тронах.

Первого Лоренс принял за женщину, резковатую для хорошенькой, но красивую по-своему. Сначала он удивился – не было жриц у матери Сианы, а потом дошло: это не женщина, сбили с толку длинные тугие косы и одеяние до пят. Тоже золотистое, конечно. Жрец – совсем еще молоденький парнишка – рассматривал восторженную толпу с почти брезгливым недоумением. Обидеться Лоренс не успел, сообразил, что не обижаться нужно, сочувствовать. Кем бы не считал парень людей, собравшихся на улице, он всю жизнь просидит в храмовом городе по уши в ритуалах. Это не жизнь, как мордочку не скриви.

Лоренс еще немного понаблюдал за бесконечным шествием, но к барабанам присоединились едва не ультразвуковые пищалки, уши заложило, и он предпочел отступить назад, к парковой зоне. Корабль до Аттараши, где был космопорт, отплывал только через три местных часа, можно было погулять и поискать сувениров.

Жителям Ханау редко удавалось вот так побродить по Авейре, местные ревностно берегли свои красоты, подозревая соседей в немотивированной жадности и агрессии. Лоренс не совсем понимал, как жадность может быть немотивированной, и на такое мнение о соотечественниках обижался. Их такими сочли еще при первом контакте, из-за серой формы и военного управления. На фоне ярких одежд аверийцев и их томно-высокомерных жрецов смотрелось, конечно, утилитарно, только к иному Ханау и не стремилась. У нее был свой путь.

Лоренс показал язык зачарованно следящим за ним мальчишкам. Те прыснули и скрылись в узком переулке, выкрикивая что-то оттуда. Лоренс хорошо понимал местный язык, только не уличный жаргон. Языки Ханау и Авейры, как и языки любой из населенных людьми планет, имели одинаковое происхождение и были очень похожими, однако различия делали общение затруднительным. И учить все эти наречия потому и было сложно,  что сходство с родным сбивало с толку. Но его заставляли. Лоренс подпрыгнул и сорвал с дерева зеленый с радужными пятнышками плод. И всех его ровесников заставляли, уже со старшей школы.

Завибрировал передатчик на поясе. Лоренс поправил гарнитуру на ухе и ответил.

- Здравствуй, Ларри, мальчик мой! – голос дяди звучал жизнерадостно ровно настолько, чтобы понять: сделки оказались удачными, а он все еще боится сглазить. У торговцев всегда была своя религия, и их бог куда менее милосерден, чем любвеобильная Сиана.

- Все в порядке? – сразу уточнил Лоренс. Они еще вечером договорились встретиться на грузовой пристани, чтобы не тратить деньги на дорогую связь.

- Все очень хорошо, поэтому отплываем мы позже, чем собирались. Сможешь погулять лишние пару часиков?

- Легко, - кивнул Лоренс, не учитывая, что дядя его не видит. – Тогда в семь?

- Тогда в семь. Посмотри шествия. Когда ты еще такое увидишь.

Дядя отключился, а Лоренс задумчиво уставился на ряд пышных пальм вокруг фонтана. Потом тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и пошел к следующему лотку. Кроме матушки у него была куча двоюродных сестер и племянниц.

В порт он приехал раньше, чем было необходимо, дядя еще носился по пристани, командуя погрузкой. Племяннику он обрадовался и рванулся к нему со всех ног, только Лоренс спрятался в палаточном кафе, здесь их называли буфетами. Не то чтобы военному аристократу не подобает заниматься погрузкой, но дядя потом на него свалит вину за каждый плохо закрепленный контейнер. Бизнесмен во всем, ему даже родство не мешало искать выгоду.

Уже на палубе Лоренс занял шезлонг в кормовой части и попросил пробегавшего служку принести прохладительные напитки. Шийонг, столица, находился в тропическом поясе, привыкшему к холодам Лоренсу было нелегко даже в льняном костюме. А свои ткани, греющие в мороз и охлаждающие в жару, аверийцы соседям не продавали. Плантации растения, из стеблей которого выделывали пряжу, охранялись слишком хорошо, чтобы похитить хотя бы отросток. Да и неизвестно, приживется ли оно на Ханау. Лабораторного сада мало для производства, а синтезировать волокно нынешнее развитие Ханау не позволяло. Отсутствие быстрого сообщения между мирами всегда приводило именно к этому: колонии теряли технологии, горестно стеная при воспоминании о них.

Развивались метрополии, и те немногие планеты, которые населяли выходцы из очень богатых миров. Настолько богатых, что регулярное сообщение с новоосвоенными территориями не истощало их ресурсы. Из современной истории Лоренс помнил только один такой случай: Прайм и находящаяся под его протекторатом Тилана, белокаменный рай, жаркий, как Шийонг. Уцелела ли она в идущей сейчас в дальнем космосе войне? До Ханау новости всегда доходили с опозданием.

Лоренс закинул руки за голову и вздохнул. Ханау и Авейру согревала одна звезда, однако из-за удаленности Ханау от солнца и ее орбиты тепло почти не достигало поверхности. Его было достаточно для поддержания жизни, но тусклое небо, грязная листва чахлых растений и каменистая почва не шли ни в какое сравнение с искрящейся синевой тропического неба и багровыми переливами волн. Наверное, потому аверийцы и боятся налаживать дружеские отношения с соседями. Тогда неизбежен поток эмигрантов, которые сочтут за счастье едва не арктические регионы. Лоренс любил родину, но не мог не признать, что Авейра комфортнее. Здесь даже улыбаться хочется чаще. Просто так, потому что забавно прокричала неуклюжая птица, кружащаяся над кораблем. Может быть, он зря сочувствовал высшим жрецам? Хотя…

Он взял стакан из рук заносившегося служки и взглядом нашел дядю в окружении таких же респектабельных торговцев. Не суматошных лотошников, а солидных мужчин в возрасте, которые поморщились бы от такого сравнения. Лоренс никогда больше не увидит религиозных праздников на Авейре. Вот, значит, как?

Лоренс в который раз порадовался своей предусмотрительности. Выписать вездеходы на складе оказалось не слишком простой затеей, но старания себя оправдали в первые же дни оккупации. Приказ расчистить улицы был отдан и как-то исполнялся, да только Шийонг бомбили трое суток.

Сейчас машина пробиралась через завалы на том самом проспекте, по которому три года назад катились увитые цветами повозки. Водитель негромко матерился и старался не наступать на военнопленных, ворочавших камни. Лоренс откинулся в кресле, сопротивляясь тряскому ходу, от которого с трудом спасали ремни, и вполглаза наблюдал за экраном. Перископ постоянно забрызгивало жирной грязью, «дворники» не справлялись, картинка была размытой и нечеткой.

Под треугольным обломком колонны виднелась нога в высоком сапоге. Трупы генерал-губернатор приказал убрать в первую очередь. Это свежий? Лоренс тронул водителя за плечо, тот послушно затормозил и посадил машину на брюхо. Поправив бронежилет, Лоренс подтянулся, выпрыгнул на корпус и съехал по гладкому боку на землю. Рядом с десяток не слишком чистых аверийцев дробили кувалдой кусок стены этажа в три. Наземная техника сюда не пройдет, а грузовой авиации на Авейре не осталось. Была военная с Ханау, но если ее использовать, то пропадет весь воспитательный эффект. Лоренс уже привычным движением прижал пальцами дернувшуюся жилку на виске, прямо через шлем. В социальной политике он не понимал ничего, и не его это забота.

- Лорд-командарм! – перед ним вытянулся рядовой с красной повязкой на рукаве. – Разрешите доложить!

Лоренс кивнул, не отводя взгляда от раздавленного тела. Рядовой тоже покосился, потоптался неловко и заорал дальше:

- В результате личной халатности была потеряна одна единица наземной трудовой бригады. Принимаются все необходимые меры по предотвращению рецидива.

В ушах носилось звенящее эхо. Лоренс поморщился. Врачи обещали, что никаких последствий контузии, кроме головных болей, не будет, не сказали только, когда не будет. Пока были. Он откашлялся, проверяя работу голосовых связок, и негромко спросил:

- А меры по устранению последствий… личной халатности? Чьей, кстати, халатности?

Рядовой шпарил по методичке, не вслушиваясь в свои же слова, и сначала ничего не понял. Пошевелил губами, повторяя, осознал и дернул глазом.

- Ее же халатности, - сбавил он тон, - единицы этой. Диаметр опасной зоны прописан в инструкции до пяди, а она… он подошел ближе на локоть, не меньше.

- Уберите единицу эту, - вздохнул Лоренс. Общая мобилизация решает проблему ресурсов, но дискредитирует армию безвозвратно. – И… дайте им умыться после работы, что ли.

- Да им, - рядовой оглянулся на пленных. Они воспользовались передышкой и стояли теперь, подставив лица ветру. Или в небо смотрели. Верующие все. Очень им их боги помогли, - все равно им.

- Уподобимся? – с готовностью предложил Лоренс.

Рядовой не увидел иронии, но головой замотал. Потом опомнился, отчеканил «Никак нет!» и пошел гонять подопечных. Те устало распрямились и побрели поднимать колонну. На Лоренса они косились без приязни, но с видимым смирением. Регулярной армии на Авейре никогда не было, против Ханау планета смогла выставить только ополчение и жреческую стражу. За свой дом аверийцы сражались доблестно, Лоренс зауважал, только солдатами их война не сделала. Страх за родину и близких был, готовность убивать в бою – тоже, а гордость подкачала. Или те, у кого она была, в плену не выживали?

Лоренс поморщился от вони, которой пропиталась одежда пленных, и запрыгнул в люк. Вездеход поднялся на ноги и двинулся дальше, на шаг позади и шаг впереди машин охраны. Лоренс, на его собственный вкус, был не настолько большой шишкой, чтобы еще и охранять, но генерал-губернатору Ольсену, как обычно, виднее. Шийонг слишком важен стратегически и политически, поэтому здесь возможны любые чудеса, если их удается обосновать колонизационно-оккупационными нуждами. Так провинциальный дворянчик Лоренс Эрмете стал военным распорядителем бывшей столицы. А сам Ольсен когда-то возил тюки с благовоньями на те же фабрики, что и дядя Лоренса. На войне самые яркие карьеры. И самые короткие.

Лоренс повернул глаз перископа, чтобы видеть развалины справа. Раньше здесь были административные здания, высокие, светящиеся в обжигающих лучах. Они и сейчас искрились, как россыпи изумрудов после схода сели в горах Эр-три на Ханау. Прятаться в центре города было слишком большой наглостью даже для сил сопротивления, но Лоренс доверял чутью. Пересчитав зонды в багажном отделении, он набрал команду, запуская один из них.

Изображение на мониторе тут же раздвоилось, подчеркивая мутность линзы перископа: камера зонда передавала четкие, почти осязаемые кадры, в ней стояла новейшая оптика. Зонд проник в каждую щель, куда мог втиснуться человек, ростом хотя бы с пятилетнего ребенка, проверил все выемки, где могла быть взрывчатка. Чисто. Что ж, чутье – не обзорный радар последнего поколения.

И все равно что-то не давало покоя, и Лоренс, почти срывая больное горло, приказал водителю сдавать влево. Тот среагировал тут же, но неверно: не бросил машину в прыжок, а стал подбирать ноги. Воздушная подушка быстрее, только потом, по итогам. Вездеход швырнуло в уцелевшую стену, сверху посыпались блоки, уши заложило. Лоренс, хватая ртом воздух и отплевываясь от крови, сполз на пол. Рвотных позывов организм не сдержал, тело трясло, пока в плечи не вцепился водитель, не сунул под нос флягу с водой.

- Лорд Эрмете? – забормотал он, пытаясь заглянуть в глаза.

Лоренс отмахивался и судорожно глотал. Жив же, шевелится, на лице другого не написано. Когда смог видеть, бросился обратно к монитору. Машины охраны лежали на грудах щебенки, люки открыты, из каждого торчат пулеметы. Лоренс тронул гарнитуру, та молчала. Сдохла или помехи в эфире? Он сдернул динамик с уха водителя, приставил к своему. Глухо.

В люк резко стукнули прикладом, заорали, что свои. Лоренс снял пистолет с предохранителя, кивнул водителю. Но оказались правда свои. Перепуганный начальник охраны, губы в кровь, костяшки пальцев тоже.

- Трое ушли. Отправил людей. Перешли бы вы к нам, - он ткнул пальцем под брюхо машины.

Лоренс выглянул. Ударом повредило конечность. Шагающая техника всегда была менее надежной, чем гусеничная, но выпускали на Ханау в основном ее. Нужно собрать и отремонтировать. Теперь точно нужно. Лоренс молча кивнул и выбрался из кабины. Начальник открыл рот, уставившись на залитые кровью шею и воротник. Лоренс потер ладонью под ухом, посмотрел на ладонь и полез в карман за платком. Незадача. Вернется – пойдет в лазарет. Подчиненным знать не надо, однако Лоренсу было страшно. Предыдущее ранение чуть не сделало его калекой.

За ближайшим вездеходом били террористов, которым не удалось уйти. Лоренс подошел ближе, прикидывая, прекращать ли развлечение.

- Допрос? – уточнил он у начальника охраны.

- Не, так, - тот выразительно дернул плечом. Сразу все стало ясно. Рядовые громилы – не высокое начальство, им можно показать страх и выместить его на виноватых.

Одного швырнуло почти к ногам Лоренса. По спине метнулась петлей длинная коса. Высший жрец?! Лоренс присел на корточки, намотал косу на руку, с силой вздернул жреца лицом к себе. И узнал его. По брезгливо-высокомерной гримасе, которую не скрывала ни ненависть в глазах, ни опухшее от ударов лицо. Та самая гордость, которой Лоренсу не хватало в аверийцах. Нельзя сказать, что сейчас он был ей рад.

- Помогла мать Сиана? – задушевно спросил он.

Жрец искривил рот и плюнул Лоренсу на бронежелет. Охрана тут же оттащила, сапогами по ребрам объясняя правила поведения. Что-то хрустнуло, то ли щебень под каблуком, то ли ребра, жрец вскрикнул, и Лоренс, матеря себя за все авансом, поднял руку.

- От них может быть больше проку, чем расходы на рытье могилы. В камеру. Остальных, если найдете, тоже.

Генерал-губернатор поселился в бывшем дворце верховного жреца громовержца Шитанна. От храмового комплекса его Лоренс отговаривал лично: половина сопротивления состояла из младших жрецов, они там все дыры наизусть знают, какие официально, какие, чтобы в город бегать за вином и бабами. А культ Шитанна всегда был замкнутым, боги-милитаристы особым уважением не пользовались. Раньше. Сейчас, Лоренс слышал, развелось алтарей.

Врач долго водил над Лоренсом сканером, щелкая тумблером над ухом. Лоренс пытался скосить глаза на экран, но против света видно ничего не было. А по складчатому лицу прочитать что-то был невозможно.

- Ну? – не выдержал Лоренс, когда врач в сотый раз покачал головой и причмокнул. – Доктор Генри, у меня нервы, не корабельная броня!

- Правда? – врач удивился так искренне, словно не слушал, реагировал на тон. – Как же вы так, голубчик? Как же вы так… Но все в порядке. Признаться, не ожидал. Есть парочка гематомок, но к следующему нападению они рассосутся.

Карателей Ханау здесь считают нелюдями только потому, что с военными врачами обычно не сталкиваются! Лоренс разъяренно натянул гимнастерку, почти отрывая заевшую застежку. Таблеток врач ему дал, а обеззараживающего раствора пожалел, отправил умываться к раковине.

На пути в соседнее крыло, где были его комнаты, пришел вызов от Ольсена. Генерал-губернатор задумчиво напоминал, что инструкцией вроде бы предписаны какие-то отчеты. Лоренс клятвенно пообещал инструкцию изучить и выяснить наверняка, но часа через два. Как раз привезут сегодняшних бомбистов. Может быть, допросят даже предварительно. Это не по ведомству Лоренса, палачи были отдельно. Сейчас душ, выданные в лазарете порошки и хотя бы час в тишине. Все-таки «в порядке» - это значит «не вылезло новых осложнений», а не «ты здоров, как течная кобыла, мальчик». Лоренс не помнил только, доктора Генри ли это была формулировка.

Он умудрился заснуть, поэтому, когда явился к генерал-губернатору, накинулся на тонизирующий чай. Глаза не открывались, однако война приучила думать, не включаясь. Иногда так получалось даже лучше – решения были избавлены от личностных наслоений.

- Значит, высший жрец, - Ольсен привычно метался по кабинету, переделанному из тронного зала. Минута пробежки в одну сторону, минута в другую, можно зарядку по утрам не делать. – И много их в подполье?

- По донесениям разведки, до двух процентов. От общего числа повстанцев.

- То есть, почти довоенное количество? И кто мне гарантировал, что их вырезали подчистую?! – Ольсен затормозил, упираясь подошвами в мозаичный пол.

- Я?! – возмутился Лоренс навету. – Я настаивал на повторных чистках в летних резиденциях. И кто мне гарантировал, что «интеллектуальная элита» - это очкастые тонкошеие недоноски, а не ученые-технари?!

- Я? – удивился Ольсен, возобновив спринт.

- Нет. Но при вас.

Генерал-губернатор не любил быть виноватым, а чтобы им не стать, обелял остальных. Неприятная и вредная привычка, только Лоренс научился ею пользоваться.

- А сейчас они уже попрятались по щелям, как тараканы, - вздохнул Ольсен, сделав остановку в кресле возле красиво сервированного стола. – И руководят покушениями на нас. И не смотри так, я понимаю, что до этого ты без меня додумался. Чья не была бы вина, голову снимут и с тебя. Думай, Эрмете, тебе есть чем, у тебя отличная наследственность.

- Дуракам жить проще.

- Совершенно согласен, только ты поздно это понял, уже не поверят.

Лоренс покопался в вазочке со сладостями, перелапал все, ничего не выбрал и налил еще чаю. Мальчишке с косой было не больше двадцати пяти. Такое быстрое возвышение означало или выдающиеся способности, или крайне высокое происхождение. Проверку на экстрасенсорные возможности они проведут сегодня, при любом результате…

- Скоро какой-то из больших религиозных праздников, не помню названия. Если прилюдно казнить сегодняшнюю добычу, они будут вынуждены отомстить. Подготовка такой мести – всегда шевеление. Если мы не окажемся глупы и беспечны,  - Лоренс отхлебнул из стакана и поморщился, чай, остывая, начинал горчить, - и вовремя примем меры…

- Я тебя понял, - Ольсен критически рассмотрел сладости и подвинул их Лоренсу. – Заберешь с собой, юный мерзавец. Проследи тогда, чтобы наши умельцы не перестарались и жрец дожил до праздника. А я пока подготовлю правильную рекламную компанию.

Лоренс ссыпал конфеты в карман и кивнул. Это генерал-губернатору точно можно было доверить. Продать казнь мальчишки его соратникам – свежая и, несомненно, интересная идея. Он вспомнил желтые от ярости глаза. А ведь ему уже несколько месяцев приходилось жить среди того самого быдла, которое копошилось у колес повозки. Сумел, надо же.

Записи первых допросов ему принесли этим же вечером. Пока только разговоры и детектор лжи. Случалось, этого было достаточно. Вопреки общему мнению, «палачи» не были диагностированными психами. Всего лишь профессия, входящая в список вредных и дающих право на досрочную отставку, так что перерабатывать никто не стремился.

Грязь с террористов не смыли. У одного, кряжистого мужика с бородой, кровь капала из носа на пол, но тех, кто вел допрос, это не смущало. Из сбежавших поймали двоих, оба лежали в уголке на полу, не пытаясь подняться. Лоренс вслушивался в спокойные, повторяющиеся вопросы, сопоставлял ответы с показаниями взятых крупным планом экранов детектора, и прикидывал, получился ли спровоцировать повстанцев казнью мальчишки.

Жрец в группе был единственный, вообще непонятно, зачем его взяли на такую рядовую операцию. Даже избитый в мясо, он держался некоронованным императором, голову ни разу не опустил. И своего имени не назвал, кстати. Лоренс искренне пожалел, что его обязательно сломают. Хотя может получиться, что пойдет на эшафот, так и не сдавшись. Праздник действительно скоро, а перерабатывать по-прежнему никто не стремился.

Но никакой конкретики из записей извлечь не удалось. Лоренс промотал назад пару дисков, сделал пометки и задумался. Нужно будет лично поговорить. У них со жрецом куча общего, практически все основания для нежной взаимной привязанности, так что разговор получится увлекательным. Лоренс посмотрел на часы и решил не откладывать.

На пути в тюремный блок было три КПП и бесконечные датчики вдоль коридоров. Индикаторы под кожей Лоренса откликались на запрос каждого, в итоге к последней железной двери он подошел, почесываясь. Нервы тоже нужно лечить. Доктор Генри обещал, что в гробу беспокойство пройдет, однако Лоренсу прогноз показался слишком уж долгосрочным.

Охрана добросовестно изучила его документы, а вот на вопрос, в какой камере жрец, все хором потупили глазки, едва не покраснели. Выяснилось, террористам устроили банный день, водят в душ по одному. И закаленные в боях солдаты так смущены видом голых мужских задниц? Лоренс отказался от сопровождения и пошел по указателям. Ему навстречу из боковой кишки вытолкнули мокрого мужика, прикрывающего ладонями яйца. Лоренс шарахнулся к стене, пропустил мужика и радостно гогочущий конвой, на секунду вытянувшийся по стойке смирно, и зашагал увереннее.

А потом услышал крик и почти сорвался на бег. Душевую оказалось очень просто найти – распахнутые двери и большая лужа возле них. Лоренс поскользнулся и, теряя равновесие, ухватился за створку. И застыл, вытаращив глаза.

Развлекались два костолома, увальни последнего призыва, искренне, почти с детской непосредственностью. Хватали, тискали, кидали из рук в руки, ставили подножки, ржали, что надо же, глянь-ка, не кастрат. Жрец вырывался, пытался отбиться, шипел от боли и срывался на крик, когда его с удовольствием дергали за член. Черные намокшие волосы облепили плечи и спину до бедер, через пряди перламутрово мерцал яркий узор татуировки. Синяки и лоскуты содранной кожи не скрывали точеной, почти совершенной гибкости тела.

Ему приказали его защищать… Нет, приказали не дать убить, о насилии и унижении речи не шло. Это преступление, но кому есть дело до военнопленного, покушавшегося на лорда-командарма?

- А мочалки в дефиците? – Лоренс впервые порадовался, что ему сложно громко говорить. Все это знали, не удивлялись, и можно было скрыть хриплую дрожь.

Салаги почти по-девичьи ойкнули, выпустили жреца, и тот упал на пол, сложился пополам, без сил или без сознания.

- Какие мочалки, лорд Эрмете? – льстивые лакейские интонации были еще противнее, чем расплывшаяся в дурной улыбке морда.

- Моются ими. Это удобнее, чем руками тереть.

Им хватило ума смутиться и забормотать оправдания.

- В Шийонге закончились шлюхи?

Жрец встрепенулся, посмотрел так, что Лоренс уже решил, сейчас кинется, но сдержался, снова поник

- Да куда они денутся-то? – снова искренне удивился рядовой.

- Тогда зачем вам эта падаль? – Лоренс указал на жреца носком сапога. – Вот, ловите, - он покопался в кармане и бросил каждому по крупной монете. – И марш отсюда.

- Так он же…

- Сейчас у него нет гранатомета.

Костоломы еще раз переглянулись недоверчиво, но решили не злить без нужды и вымелись с грохотом и чавканьем воды под ногами. Лоренс подошел и снова присел рядом со жрецом на корточки. Он был уверен, что у салаг не возникло сомнений, зачем ему понадобилось остаться наедине с пленным преступником. И, в сущности, настолько ли они неправы?

Глава 2

940 г.

- Ебаааать!

От восторженного вопля дрожали стекла и пальмы в горшках. Посетители даже голов не повернули. Случайных людей здесь не было, а свои привыкли ко всему, и к Шайну тоже.

Джесс невозмутимо прихватил губами трубочку и потянул густой сладкий коктейль. Он тоже был польщен и очень доволен, но выражать общие эмоции предоставил приятелю. У того лучше получалось.

- Не, Джесс, - Шайн перегнулся и от избытка чувств ткнул его кулаком в плечо. – Не, ты веришь, что это взаправду?!

- Увы, - вздохнул Джесс, покосившись на кулак, перепачканный мороженым.

- Чего?! А! Да ну тебя! Бляааа, - Шайн растекся на стуле, почти свесившись за спинку. – Меня! Кир Казу! Берет! На роль! В таком! Фильме! – Каждое слово Шайн простонал и подтвердил жестами.

- Не на главную же, - поддел его Джесс. Беззлобно, просто чтобы пошипел, у Шайна забавно получалось.

Шайн тут же повелся, заявив, что Джесс зажрался и перестал разбираться в истинной ценности первого раза. Потом сам понял, что ляпнул, заржал и накинулся на мороженое, хлюпая и облизывая пальцы. Джесс поймал себя на почти отеческой нежности, хмыкнул и вернулся к коктейлю.

Роль в новом проекте Кира Казу для Шайна была, несомненно, большим рывком вперед. Джесс читал сценарий и не мог не согласиться, что лучший типаж найти будет сложно. В мире слишком много интересных занятий, сниматься рвутся далеко не все, а на всесоюзный скрупулезный поиск времени уже не оставалось: Кир хотел подгадать к дате.

Самому Джессу досталась одна из двух главных ролей и, как раз из-за даты, он сильно переживал. Справится ли? Такие роли не только удача и доверие, это огромная ответственность. Он боялся слажать. И профессионально, и лично.

- А, Джесс, ты еще тут, рад тебя видеть, - за столик плюхнулся Кир Казу, одновременно включив планшет и запустив вторую руку в шевелюру.

- А меня – нет?! – возмутился Шайн, обнаглев от нового «статуса».

- Тебя – еще больше. Я как тебя вижу, мне антидепрессанты не нужны. Успокоительные, правда, вдвойне, но они дешевле. С тебя завтра твое видение персонажа, так что приземляйся.

Шайн втянул голову в плечи и прикинулся манекеном. Джесс ему подмигнул и покосился на экран.

- Вы нашли Вирийю?

- Да. И почти договорился. Вряд ли он будет против, не отказываются от таких шансов.

Режиссер развернул к нему изображение. Два снимка, старинный, самого Вирийи до прихода к власти, и совсем новый, с хорошо знакомой Джессу физиономией. Свеженькая сверхновая с Прайма с длинным «хвостом» и в тунике, какая-то фантастика о мирах с волшебством и драконами. И сходство определенно было. Не братья-близнецы, но скулы такие же, глаза, даже надменный изгиб рта. И общее выражение «Я – президент, а вы биоплазма».

- И мне вот с этим надо сработаться?  - присвистнул Джесс.

- Да ладно! Будто ты сам не такая же сволочь.

Шайн фыркнул в подтаявшее мороженое и тут же снова застыл.

- Не такая, между прочим, - Джесс покрутил снимки. – Меня за волосы и мордой в матрас уже не хочется, хоть я и моложе.

Манекен выразительно закашлялся.

- Профессионал, - одобрил Кир Казу. – Я поэтому на нем и остановился, что хочется. Разводить в фильме такую порнуху, как в книге, дурной тон в наших обстоятельствах, но нельзя же ее совсем убрать? Люди не поймут. А здесь, - он ткнул в изображение, - и так все видно.

- Вы Морите свой выбор тоже так объясняли? – фыркнул Джесс, продолжая разглядывать оба лица.

Вирийя, кстати, реально был очень красив, даже без ухищрений современной техники. С ним разве его нынешний правопреемник сравнится. Интересно, снимки Вирийи в душевой клеили? Тогда времена были посерьезнее, могли и не оценить.

Сверхновая тоже хороша, если не пользуется на съемках личиной. И тут еще есть шанс, что стервозность натуры – она игровая.

- Морите я что надо, то и объяснил, - Кир Казу посмотрел на Шайна.

Тот сначала нахмурился, потом сообразил и часто закивал:

- Могила и глубокий Космос! Чтоб у меня хер паршой покрылся.

Кир Казу переглянулся с Джессом.

- Как тебя Феридэ терпит?

- Я обаятельный, - Шайн широко улыбнулся и изобразил котячью мордочку.

- И еще она его бьет, - шепотом наябедничал Джесс.

- Да ну?! – подивился режиссер. – Какая умная девушка, я всегда знал, что она найдет правильный подход к кому угодно. И о Феридэ, как она себя чувствует?

- А еще она меня бьет, - мрачно подтвердил-ответил Шайн. – Что ей будет-то? А, вы о беременности? Здоровее нас троих.

- Я бы хотел, чтобы она поработала на съемках, - признался Кир Казу. – Специфика сюжета такова, что женщин в нем крайне мало. Аверийским нечего было делать на поле боя, а Ханау… С Ханау тоже все понятно. Если еще и среди стаффа будут одни мужики, то не будет баланса.

- Баланса чего, поло-ролевых блядок?

Джесс понимал, что нельзя ржать над каждым чьим-то словом, но что поделать, если Шайн был создан для этого?!

- И их тоже, - совершенно серьезно кивнул режиссер, глотая прозрачную капсулу. – Спроси у нее, захочет ли она полететь.

- А я вам и так отвечу, спрашивал уже. Сказала, может, у нее пузо на нос лезет, но она всем жопы на лоб понатягивает, если откажетесь взять. Ой, я в сортир, полсекунды.

Шайн умчался, сбивая горшки с пальмами. Джесс заказал еще коктейль и улыбнулся над ним Киру.

- Признайтесь, вы же записываете.

- Конечно, - кивнул тот. – Такому нельзя пропасть. Такая свежесть, такая непосредственность восприятия и формулировок.

- Придется делиться гонораром.

- Не думаю. Если я воспользуюсь его выражениями для своей книги, он будет горд уже фактом.

- Он – может быть. Но вы не такая бестолочь.

- Вы подружились, да?

- Что-то вроде того, - Джесс дернул плечом. – Он придурок, но честный и не подлый. С ним можно расслабиться.

- Тоже верно, - согласился режиссер. – Все лучше, чем успокоительные. С Эрмете справишься, или пока не поздно пойдешь осветителем?

- Справлюсь, - Джесс равнодушно прищурился на соседний столик. Альтернативы Кир Казу всегда предлагал безотказные. – Если Морита согласится, когда начнутся съемки?

- Я планировал двадцать восьмого вылетать на Транс. Если согласится, придется успеть.

- Он звезда, - напомнил Джесс.

- А я хер в парше, как говорит твой дорогой друг? – изумился Кир.

Джесс только улыбнулся. Хорошо бы Морита все же только играл высокомерную даму. Если они с Киром Казу начнутся мериться тем, о чем говорит Шайн, начнется война, сравнимая с той, исторической. Те же масштабы на небольшой территории. Он любил наблюдать за виртуозными скандалами, работа обязывала, но Кир из банальной вредности не даст ему остаться в стороне. Хотя он еще не видел Мориту, может, захочется не воздержаться, а укусить первым. К этому работа иногда тоже обязывала.

Вернулся Шайн, довольный и улыбающийся. Кир Казу обоим напомнил о проработке ролей, схватил планшет и убежал.

- Пойдем? – предложил Шайн, скормив автомату последовательно кучку мелких карточек за мороженое. Где он брал столько мелочи и зачем?

- Да, - Джесс поднялся, перекинул через плечо куртку. – А чем тебя не устраивает наличность покрупнее?

- Привычка старая, - беззаботно отмахнулся Шайн. – Когда-то экономить пытался, думал, так на дольше денег хватит, не вышло ничего, а привычка осталась.

Он пошел к дверям, вразвалочку, по пути поправил задетую им пальму. Джесс до ли… Продолжение »